Чия церква?

Довго ти вештався містом, небоже,
Бачив церкви і хотів розібрати,
Що тобі кажуть ці обриси. Може,
Щось про синоди та патріархати?

Гамір канонів, мов нитку, розмотуй,
Пий кам’яниць каламутні зітхання.
Чи розповість хоч одна тобі потай,
Чий на ній хрест і чия на ній баня?

Чи всепрощення віщує дзвіниця,
Чи закликає: «Невірних – в облогу»?
Хтозна! Між тим на ходу тобі сниться
День, коли виступить церква з-за рогу,

Поглядом буде тебе зустрічати,
Як на свята чепурна перехожа,
Знітиться, чуючи: «Церкво, чия ти?» –
І прошепоче усміхнено: «Божа».

Ч. Паланик, «Колыбельная»

Порекомендовала Марина Демчук – большая поклонница Паланика. Я тогда читал Ш. Гэннон и сказал, что прочитаю «Колыбельную», если она прочитает «Йогу и вегетарианство». Так и договорились.

Сложно сказать, хорошая ли это книга. Но она точно интересная и написана очень интересно. Стиль такой, как будто смотришь остросюжетное кино, и приемы примерно такие же. Например, монтаж: каждая сцена описывается не в общем, а отдельно для каждого персонажа, причем кусочками, которые следуют один за другим. Получается как будто мозаика из кадров, которая создает своеобразное напряжение и мощный эффект присутствия. Похоже устроен и весь роман в целом: вначале непонятно, как связаны между собой разные сюжетные линии, а вводные эпизоды с сержантом вообще, как оказывается, относятся ко времени после окончания основного сюжета. В конце все сходится, опять же, как в кинотриллерах, и это очень радует.

Молитва

себе и друг другу

Человече,
помилуй нас.
Как ты строг и властен! В твоем
Поднебесье гроза, в твоей
Преисподней горят печи.

Мы взываем:
о снизойди!
Ради матери твоей будь
Так же милостив, как мать, к тем,
Кто истерзан вражды лаем.

Не вмени нам
во грех того,
Что простил бы сыну тотчас
Благодушно. Да будет стыд
Наш искуплен твоим сыном.

Камнепадом
гнев не обрушь –
Даже явный порок прости.
Нестерпимо ни век, ни миг
Отравляться вины ядом.

Человече,
сжалься, ведь мы –
Отраженья других в тебе,
Ипостаси твоего «я»,
Перед ликом твоим свечи.

«Ведьма», фильм 2015 г.

(Осторожно, спойлеры!)

Сложный фильм, и сложно сказать, понравился он или нет. По итогам первых размышлений скорее не понравился. Во-первых, зло торжествует, притом что члены семьи искренне стараются сделать друг для друга как лучше и кажутся все же положительными персонажами, хотя и без идеализации. Сложности в их отношениях вполне естественны, особенно учитывая их стесненное положение. И вообще, это как будто ответ мракобеса на разоблачительные произведения о зверствах инквизиции, сжигавшей невинных женщин на кострах. Вот, мол, каковы ваши невинные!

«Дотик зачаєного жаху». Збірка малої horror-прози

Я участвовал в конкурсе рассказов ужасов в духе Лавкрафта, организованном журналом «Стос». Мой рассказ «Годованець» («Откормок») вошел в число победителей и был напечатан в итоговом сборнике. Я получил авторский экземпляр и, естественно, решил познакомиться с произведениями других участников.

Вначале мне не показалось, что это в основном любительские поделки и что авторы не начитались Лавкрафта, а насмотрелись современных ужастиков. Впрочем, рассказ одного «насмотревшегося» (как мне кажется), The Nobodies, мне понравился.

Но потом было несколько добротных рассказов «начитавшихся», и в итоге я пришел к выводу, что ядро сборника составляет как раз качественная хоррор-проза, а теми немногими произведениями, которые не входят в эту группу, можно пренебречь. А не входят, в моем понимании, откровенно любительские, малопонятные и жанрово чуждые рассказы.

Отметил для себя некую жанровую инерцию у отдельных авторов: их рассказы тяготеют не к заглавному жанру, а к другим, возможно, более привычным для них. Так, легко предположить, что В. Генику ближе детектив, а В. Сорду – военная проза. Общая проблема многих рассказов, даже хороших и в том числе моего (хорош он или плох), в недостаточно ясно, полно и убедительно выписанной развязке.

Там ничего нет

Стремятся люди что-нибудь увидеть.
И даже платят деньги, чтоб увидеть
Все то, что было некогда красиво.
Но это все не так уж и красиво.

Бывает, людям хочется наесться.
Поесть, а лучше именно наесться
Всего того, что раньше было вкусно.
Теперь же им не очень-то и вкусно.

Вопрос их беспокоит: чем заняться?
И вот они торопятся заняться
Всем тем, что было прежде интересно.
Но это не особо интересно.

Исчезло все, чего им так хотелось,
И хочется, чтоб больше не хотелось.
Но все, что в их судьбе имеет место, –
Хотенье – а под ним пустое место.